ИВАН ЛУКЬЯНЕНКО, РАЗРУШАЮЩИЙ СТЕРЕОТИПЫ – ЧУЖИЕ И СВОИ
В 2016 году Иван Лукьяненко порвал хит-парады Суперлиги, появившись в основе новосибирского «Локомотива». На 19-летнего парня было обращено большое внимание, о нем говорили и за его игрой следили настолько пристально, насколько это возможно в волейболе. Через несколько лет талантливый связующий пропал с радаров и вновь появился только в этом сезоне, в ростере «Динамо-ЛО». В нашем интервью мы разобрали все моменты, о которых упоминали в связи с его фамилией – рост, веганство, уход из «Кузбасса» посреди сезона. И это был не самый простой разговор, зато максимально честный.
— Как часто тебе говорили: «Ты маленького роста и не достигнешь высот»?
— С самого начала, как только начал заниматься. Каждый тренер говорил: «Вот бы тебе еще пять сантиметров». На второй год занятий эта фраза начала раздражать, мне казалось это странным. Немногие детские тренеры из твоего недостатка пытаются сделать плюс, ведь проще взять другого ребенка, повыше.
— Но такие были.
— Конечно. Один из первых – Игорь Петрович Ивченко. Потом, когда я попал в Молодежную лигу, Андрей Александрович Петров. Меня хотели отправить из молодежки из-за маленького роста, но Андрей Александрович меня отстоял – эту интересную историю я узнал уже после того, как перешел в команду Суперлиги. Может быть, были еще какие-то причины, но фразу про «пять сантиметров» слышал в детстве постоянно.
— Обсуждали это когда-нибудь с Ярославом Алексеевичем?
— Нет, но я думаю, что он на протяжении своей карьеры слышал примерно то же самое (улыбается). Я на его игру успел посмотреть – катал мячи в Новосибирске, когда он вместе с «Газпромом-Югрой» приезжал играть к нам в «Север», и потом, за Вышку «А» с «Динамо-ЛО» тоже его помню. Мне, безусловно, нравилось за ним смотреть, ведь он тоже маленького роста.
— Ты выглядишь очень уверенным в себе.
— Андрей Александрович Петров научил меня многому, в том числе и видению игры, и верил в меня. Тренировочный процесс был заточен на игру в защите, быстрый волейбол, и я не думал о своем маленьком росте. Я бы не сказал, что не верил в себя до того, как начал с ним работать – у меня особенных сомнений в своих возможностях не было, почему-то всегда знал, что смогу играть на высоком уровне. Но бывали моменты, когда нужна были слова поддержки, похвала – а вокруг звучало только про нехватку пяти сантиметров и что мне будет тяжело. Да я сам понимал, что будет тяжело. Но тренер как раз тот человек, который должен в тебя верить и превратить твои недостатки в достоинства, приносящие пользу команде. Я понимаю профессию тренера так, во всяком случае.
— Ты пытался вырасти?
— Да.
— Висел на турниках, ел капусту?
— Искал всякие статьи на эту тему. Ну и на турниках висел тоже, но недолго. Я всегда старался хорошо тренироваться, это было главным. Вырос бы я или нет, не всегда от меня зависит. Может быть, если бы я висел постоянно, это в конце концов принесло свои плоды (улыбается) в виде каких-нибудь двух сантиметров.
— А как ты вообще пришел в волейбол?
— Я родился в семье архитекторов, папа был какое-то время главным архитектором Новосибирской области. Родители абсолютно никак не связаны со спортом вообще или с волейболом в частности. Так же как и я не рисую и не черчу, и не умею. К сожалению, это я упустил, мне только сейчас становится это интересно. В детстве это было совсем не мое.
В волейбол пришел банально, как все. В гимназию, в которой я учился, пришел тренер, Виталий Анатольевич Базулкин, который научил меня азам волейбола, привил любовь к этой игре. С него начался мой путь, мы до сих пор поддерживаем связь – это очень важно для меня.
— О чем ты думал, когда попал в Молодежную лигу? Ты уже понимал к тому моменту, что волейбол твое все?
— Нет, просто хотел играть. Не мог себе представить, что буду играть в Суперлиге – очень хотел, но не мог представить. Да и мама с папой поначалу относились к моей увлеченности волейболом несерьезно. Но они у меня идеальные – всегда давали мне поддержку, одобряли то, чем я занимаюсь.
Наверное, только когда я внезапно попал в Суперлигу, начал осознавать, что это значит для меня. В молодежке я думал о том, что все это определенный путь, есть задача – достичь чего-то большего. И все равно перспектива играть в Суперлиге была туманной. Везде, где бы я ни находился, я был вторым связующим, будь это молодежка или Высшая лига «А». В паре с Ромой Жосем или Костей Осиповым – всегда был на вторых ролях. И только когда попал в Суперлигу получилось зарекомендовать себя при травме Саши Бутько и Макса Шульгина. Я остался единственным связующим и почувствовал … желание-то сбылось.
— Расскажи, как это было. Тебя вытаскивают из молодежки, бросают под танки, тебе 19 лет. Вижу, что ты с детства в себя верил и с самооценкой все в порядке. Но неужели было совсем нестрашно?
— Это был январь 2016 года, я поехал с первой командой на выезд в Сургут. Поехал, опять же, вторым. В старте вышел Макс Шульгин и в самом начале игры получил травму. Честно, вообще не боялся. А вот кураж словил, знаешь почему? Потому что почувствовал такую всеобъемлющую поддержку от партнеров! Мне кажется, они переживали гораздо больше меня (смеется). Те три месяца с той командой очень ценные для меня: Саша Янутов, Сергей Савин, Артем Вольвич, Денис Земченок всегда поддерживали, делали так, чтобы я выходил на матч без волнений. Первые полтора месяца прошли гладко, потом уже команды меня разобрали и с грандами пришлось потяжелее. Но это было незабываемое время.
— Состояние абсолютного счастья?
— Да, пожалуй, так и было. Волнения не было, оно пришло на следующий сезон, когда пришел Пламен Константинов. После окончания чемпионата 2016/17 мне казалось само собой разумеющимся, что я остаюсь в «Локомотиве», но довольно неожиданно был организован сбор воспитанников клуба. Из аренд собрали ребят, нас после окончания сезона оставили тренироваться на весь май. Наши тренировки снимали на видео и потом отправляли Пламену. Он приехал на последние два дня сборов с Алессандро Пиролли, они выбирали игроков. Потом мне сказали, что я остаюсь – и снова я был счастлив. Потом пришел Кавика Шоджи. Волнение было перед началом следующего года еще – я должен был подтвердить, что нахожусь в «Локомотиве» по праву, заслуженно. Что те три месяца были неслучайны.
— Кавика — интересный человек. В сезоне 16/17 они вместе с братом Эриком были парой легионеров в «Локомотиве». Держались обособленно?
— Нет. Кавика с Эриком для меня эталонные легионеры. Профессионалы с большой буквы! Кавика очень командный игрок, у него в достатке лидерских качеств и он мог тащить за собой партнеров. У нас с ним сложился хороший тандем, была очень здоровая конкуренция и мы примерно поровну делили игровое время. Мы много общались с ним, и даже на игре советовались друг с другом, как сделать лучше. С приходом Кавики во мне сломался очередной стереотип, что конкуренция – это всегда война.
— Своеобразный этап взросления. Помню, что наш дебютный домашний матч в Суперлиге «Динамо-ЛО» играло с «Локомотивом» и пасовал как раз ты. Это были довольно быстрые 0:3 для нас…
— Но они не были легкими. Вы нас потом на Кубке России обыграли, 3:2, мы в финал не попали. Пришлось wild card покупать.
— Сами покупали?
— Нет. Сказали, что из зарплаты вычтут, но мы заняли второе место и все отбилось (смеется).
— Не волейболом единым человек живет. Есть 10-20% времени, которое только твое. Чем ты занимаешься в это свободное время?
— Я скажу больше. Я не вгрызаюсь в волейбол и не цепляюсь за него. Прекрасно понимаю, что рано или поздно это закончится. Не планирую играть до сорока лет, у меня есть другие интересы в жизни. Не играю ради денег – это вообще не моя тема. Я играю только потому что мне это приносит удовольствие. Когда я пойму, что мне это неинтересно, буду искать себя в чем-то другом.
— Например?
— Меня интересует игровая индустрия, разработка компьютерных игр.
— Ну вот видишь, а говоришь, не рисуешь!
— Да, я хотел бы заниматься гейм-дизайном, мне это интересно. Сейчас я только пытаюсь начинать учиться, делать какие-то робкие пародии. Собственно говоря, мое обучение оборвалось на моем приходе в «Динамо-ЛО», потому что у меня было свободное время. Я год не играл, жил совершенно другой жизнью и перед самым звонком Олега Владимировича как-то уже перестал думать о волейболе. Я тренировался, но для себя. С мячом не работал, в основном занимался кроссфитом. Я и агенту-то звонил уже так… для проформы. Проверить жив ли? Ну, примерно. Спасибо большое Олегу Владимировичу, за то, что позвонил тогда – сразу после того, как Игорь Тисевич сломал палец и сказал: «Хочешь попробовать еще? Давай, мы тебя ждем». Разумеется, мне это было интересно и, конечно, я хотел попробовать еще. Я ушел из «Кузбасса» в середине сезона и у меня была мысль, что не так я должен закончить.
— Мы поговорим о том, как ты ушел из «Кузбасса»?
— Да, можно. Немного.
— Хорошо. Тогда пока вернемся к геймдизайну, это действительно не самое банальное увлечение.
— Я нашел одну группу и покупал у нее несколько вводных курсов по геймдизайну. Моделированию объектов для игр.
— Я не играю, поэтому не очень в теме. У тебя «стрелялки», «гонялки» или что?
— Сейчас шутеры. «Стрелялки», как ты говоришь (смеется). Сначала изучал моделирование объектов, но в процессе понял, что хочется большего участия в разработке игры. Повторюсь, я в самом начале пути. И сейчас я отложил это в сторону и сосредоточился на волейболе – этот сезон для меня очень важен, всю энергию пускаю на него. В дальнейшем планирую продолжить, мне кажется это может дать свои плоды. Может быть, по завершению игровой карьеры я действительно сосредоточусь на этом.
— Все же творческое начало есть и против генетики не попрешь. То, чем ты увлекся, тоже своего рода архитектура.
— Согласен. Кстати, одно из направлений геймдизайна, которое мне тоже интересно – левел-дизайн, создание карт игр. Здесь действительно многое перекликается, и я начал читать книги по архитектуре, мне стало интересно. И сейчас я уже думаю, почему я раньше этого не делал и не советовался с родителями – профессионалами в этом деле? Сейчас я периодически спрашиваю у них что-то.
— Связующие прошлых эпох постоянно говорят, что пасующий должен постоянно тренировать мозг.
— Я могу так сказать про любых игроков. И вообще людей.
— А как же эти фразы про то, что связующий – 50% команды, что он дирижер, который придумывает игру…
— Есть такое. Наше касание второе, и всегда приятно обманывать блокирующих. Мне еще нравится, как Пламен говорит: «Волейбол – это простая игра для умных людей». Человек всегда должен развиваться, и я убежден в том, что развитие в чем-то другом, даст плоды в основном деле. Пусть даже играть в шахматы. Если твоя голова всегда работает, и результат будет другой.
— Ты играешь в шахматы?
— Немного.
— Когда ты занимался в детско-юношеской школе, ты смотрел волейбол по ТВ или ходил в «Север»?
— Не просто смотрел, я был одержим волейболом какое-то время. Все, что удавалось находить, все смотрел и пересматривал.
— На кого тебе хотелось быть похожим? Не будем употреблять слово «кумир».
— Не знаю, я нормально отношусь к этому слову. Мне и сейчас не стыдно сказать, что кто-то мой кумир. Лучано Де Чекко, Саид Маруф, Мика Кристенсон – эти связующие уникальны, на них хочется быть похожим и учиться у них.
— Если бы еще научиться так смотреть на всех, как Маруф.
— (смеется). О да! Нет ничего плохого в том, если ты попытаешься сделать как они. Еще мне очень нравился Рикардо. Есть крутые связующие. Ну, Гранкин, понятно, чего его обсуждать – один из лучших в мире. Мне нравится Саня Бутько после перехода в Казань, мне кажется, ему нужна была смена клуба.
— И тебе нужна была смена клуба Саней Бутько.
— Ну да… но я же не мог об этом его попросить (смеется). Еще я вспомнил одну историю с Саней, за которую я ему очень благодарен. В 2013 году я был совсем зеленый, меня вызвали на сборы к Суперлиге – Андрей Зубков заболел что ли, не помню. Саша много со мной разговаривал, и я запомнил навсегда его слова: «Не смотри на свой рост, все с тобой в порядке».
Сейчас мне симпатична игра Кости Абаева, он очень прогрессирует. Рома Порошин, я против него еще по детям играл, он тогда еще за Читу играл. Достаточно необычный связующий, мне кажется, у него большое будущее.
— Как вышло, что ты сменил «Локомотив» на «Кузбасс»? Это было твое решение?
— Точно уж не мое. Возможно, повлиял мой отказ от мяса. Людям со стороны нелегко это и понять, и принять, все относятся к этому по-разному. Это дало повод не оставлять меня в клубе. В тот момент Туомас Саммелвуо искал второго связующего в «Кузбасс». Мы с ним были знакомы по «Локомотиву», успели потренироваться вместе – в общем, я подписал контракт и еще до окончания сезона в Новосибирске знал, что уеду в Кемерово.
— Получается, Туомас спокойно относился к твоему вегетарианству?
— Да, поначалу, но потом претензии все-таки появились. Все, что у меня не получалось, Туомас списывал на нехватку сил, связанную с моим питанием, хотя это не так. Просто так бывает, когда что-то не получается – и у волейболистов, которые едят мясо, в общем, тоже бывает. Это неправда. И тренировался я хорошо.
— Ты употребляешь спортпит?
— Разумеется, вегетарианский протеин, на гороховой основе, например. Сейчас немного другие времена, и веганов, вегетарианцев среди профессиональных спортсменов очень много. Но когда я перестал есть мясо то на меня снова повалились стереотипы, до кучи к нехватке пяти сантиметров роста.
— Как ты к этому пришел?
— К отказу от мяса? Друг решил перестать есть мясо и рассказал мне об этом. Я заинтересовался, начал читать. И тоже попробовал – переход получился постепенный, не резкий. Если честно во всем, что касается спорта, я получил только плюсы. Но я не хочу, чтобы читая это интервью, кто-то подумал, что я агитирую всех стать веганами – это личное дело каждого человека. Никогда никому не навязывал свою точку зрения и не собираюсь делать это сейчас. Поначалу меня сильно раздражали попытки накормить меня мясом, уставал от них. Сейчас спокойно шучу в ответ или просто не реагирую. Так что люди, если вы хотите пошутить над веганом, знайте – все ваши шутки мы слышали уже по тысяче раз (улыбается). Ничего нового вы не пошутите.
— В «Динамо-ЛО» шутили?
— Нет, кстати, здесь к этому отнеслись очень спокойно. Я считаю, что все показывает тренировка, а с этим у меня нет проблем. Бывают минуты, когда мне хочется сладкого, а конкретно мучного. Я понимаю, что там чаще всего могут быть яйца и молоко, но я спокойно отношусь к этому. Если мне очень хочется, то я съем.
— Получается, что поначалу Туомаса все устраивало, что же случилось? Почему тебе пришлось в середине сезона?
— Я проводил мало времени на площадке и мне это конечно же не нравилось. Я не ругался с ним, но по мне все было видно, и это было моей ошибкой. Конфликта не было, но все было понятно. Я разговаривал с Туомасом и спрашивал, почему он меня не ставит даже тогда, когда момент позволяет, когда мог играть. Веганство здесь было совершенно не при чем.
Повторюсь, я не снимаю с себя вины – это и моя ошибка тоже, я должен был просто молча делать свое дело и все, у тренера свой взгляд. Можно было поступить более сдержанно, и ты мог быть с ним не согласен, но он тренер и у него своя стратегия на сезон. Конечно, часто бывает, что стратегия тренера не пересекается со стратегиями игрока – да почти всегда, чего уж там. Это нормальная тема, когда в раздевалках игроки обсуждают, что их не устраивают какие-то тактические действия тренера, а тренеров не устраивают действия игроков. Такие трения случаются всегда, это нормально. Можно просто быть мудрее, стараться лучше и рано или поздно это кто-то заметит, может быть не этот клуб, а другой.
— Только понимаешь это уже потом, когда все произошло?
— Да я понял это почти сразу после расставания с «Кузбассом».
— У тебя нет обиды на «Кузбасс» потому что ты признаешь свою вину?
— Я не скрываю, что ошибся и не снимаю с себя вины. Но пошла информация, что мне не хватает сил на тренировках, я не мог найти себе команду, у меня сорвалось несколько предложений. Потом Туомас сказал при расставании, что мне не хватает сил и, возможно, это позже разлетелось по клубам, агентам, тренерам, но это неправда… Мне кажется это несправедливо: мы разошлись из-за того, что между нами возникло недопонимание, из-за того, что я был расстроен и не чувствовал себя частью команды. Но не из-за того, что я плохо тренировался и у меня не было сил.
— Как возник вариант с «Владимиром»?
— Это было почти через год, и «Владимир» сам меня нашел.
— Чем ты занимался все это время?
— Я был немного подавлен. Тяжело было. Меня никогда не выгоняли из команд, не расторгали договор в середине сезона. Спасибо моей девушке и друзьям, которые терпеливо выслушивали мой поток сознания в те дни. Потом успокоился, понял, что нужно жить дальше. Первое время все равно ничем не мог заниматься, бездельничал.
— Пил?
— Нет, не очень хорошо отношусь к алкоголю, если честно. Я могу выпить, мне просто не нравится свое состояние после.
— Вообще ты выглядишь как человек, который любит адреналин, но скрывает это.
— Я подозревал, что выгляжу как человек-тихий омут, в котором водятся черти (улыбается).
— Тебе нравится работать с Ярославом?
— Да. Он молодой тренер, мне и на игре, и на тренировке с ним интересно, наши видения волейбола совпадают. Помню его игру и знаю, что он тоже всегда старался импровизировать. Ярослав был хитрым связующим. И процесс его тренировок мне нравится, нравится его спокойствие. Он не накачивает игрока. Я не считаю, что кричать на игрока и заставлять его что-то делать – правильно, это мне совсем не близко. Я прекрасно себя чувствовал в «Кузбассе», например, и до сих пор считаю, что Туомас один из лучших тренеров с которыми я работал. И Пламен тоже. Они кричат на игрока только … я не знаю, это метод встряски, что ли.
— Этот метод действенен для тебя?
— Нет, в эти моменты я просто выключаюсь и честно, не слушаю. Так было с Андреем Геннадьевичем Воронковым. Он очень переживал из-за того, что его связующему 19 лет и он выходит пасовать 30-летним нападающим и периодически срывался на крик, я частенько получал от него по ушам. Ну а что делать, я был единственный связка. Молчал и шел играть дальше. Потом после игры по два часа сидели, разбирали все с Андреем Геннадьевичем и статистиком Ваней Пухом.
— Должен ли связующий творить или «на матчболе пасуй в четыре» и выполняй установку?
— Должна быть мера. Это очень тонкая грань, пересечь которую раз плюнуть. Я пытаюсь впитывать все от тренеров, комбинировать, пробовать и экспериментировать. У Пламена, например, очень много тактики, иногда мне казалось, что с перебором и я думал – «а где мои мысли?». Но часто эта тактика выручала, ты знал заранее слабые места соперника и мог положиться на это знание. Также бывает, что-то анализируешь в момент матча. У Туомаса тактики было меньше, больше импровизации.
— А у Олега Владимировича и Ярослава Алексеевича?
— У Олега Владимировича жестких установок было немного, но они были. Ярослав дает полную свободу и мне, и Марату, но, когда что-то не получается, нам нужен совет. Здесь уже лучше обращаться за помощью к тренерам-аналитикам.
Мне кажется, что для результата, которого нужно добиться, нужно очень часто наступать на свое «эго», и касается это и тренера, и игрока. Тебе хочется нагрубить тренеру, или ты заигрался, например…
— Андрей Петров говорил так про тебя, что иногда ты не творишь, а вытворяешь.
— Да, мне иногда хочется сыграть эффектно, но это выходит неэффективно. Это плохо, и тоже приходится наступать на «эго», чтобы быть надежнее. И касается это не только волейбола, но и жизни.
— Приведи пример?
— Да, слушай… куча примеров. Я с женщиной живу. Это же постоянный компромисс. Подойти извиниться первым, допустим. У нас ссор поэтому дольше 5 минут не бывает. Я чаще косячу, но через 3 минуты понимаю, что неправ и иду извиняться. И мне нравится, что моя девушка переняла эту привычку.
— Ты давно к этому пришел?
— Это модель поведения моих родителей, у меня прекрасная семья. Конечно, как у всех пар, у них случаются недопонимания, ссоры. Но долгих перепалок никогда не было, такого, чтобы мама с папой не разговаривали друг с другом, я не помню, кто-то всегда шел извиняться и улаживать конфликт.
— Давай вернемся к «Владимиру».
— Да, я уже вышел из своего подавленного состояния, успокоился и в этот момент на меня вышел «Владимир». Это, кстати, тоже безусловно был момент наступания на собственное «эго» — все-таки играл не в последних клубах Суперлиги, а тут Высшая лига «А». Признаюсь, ехать не хотел, ждал чего-то – меня уговорил агент, сказав, что если не сейчас, то можно заканчивать. Поехал за игровой практикой и на деле оказалось все хорошо. Там собрались прекрасные ребята: Саша Платонов, Денис Гетман… Мы сейчас общаемся. Я провел хорошие три месяца.
— Вот ты приехал в «Динамо-ЛО» после звонка Олега Владимировича. Давай свои впечатления!
— Так… Слушай, когда я сюда ехал, у меня был определенный стереотип, очередной, что с организацией здесь все очень плохо. Я не знаю, откуда он был у меня в голове, это очень глупо. Ожидания не подтвердились в хорошую сторону. Конечно, переезд в середине сезона был тяжелым испытанием для всех, но, видимо, по-другому сделать было просто невозможно.
Когда я разговаривал с Олегом Владимировичем, он сказал, что планируется переезд в Сосновый Бор и я, если честно, планировал жить в Питере. Но когда приехал, мы сразу начали процесс переезда, поселился в гостинице. Конечно, организация важна. Но я получаю удовольствие от тренировок, от возвращения в Суперлигу, мне нравится новый зал. И кажется, что мне есть еще что сказать волейболу.
— Сезон не получился, хотелось бы услышать какие-то твои мысли по этому поводу.
— Блин, да. Но у меня все негативные факторы перекрывает момент моего возвращения в игру. Мне очень хорошо! Я вернулся, я здесь и я получаю невероятное удовольствие. Раньше тяжело переносил поражения и много вины брал на себя, позже пришло понимание: чем больше ты себя грызешь – тем хуже у тебя выйдет в следующем матче. Стараюсь не думать о плохом. То, что не получилось… не буду про ковид говорить ничего, им все переболели, это то же самое что говорить о том, что мы проиграли потому что у нас был тяжелый перелет. Другие ж команды не летают.
Было много моментов. Недопониманий. Кажется, мы только сейчас, под конец, стали командой, которой должны были стать в начале сезона. Это даже не вопрос волейбольных огрехов, это вопрос атмосферы в раздевалке, коллектива. Мне сложно это объяснить. Когда я приехал, мне казалось, что каждый сам по себе. Мне кажется, не хватило как раз разговоров.
— Задушевных? Друг с другом?
— Не знаю. Это все очень личное. Как мы сейчас работаем, как относимся друг к другу – это должно было появиться раньше. И у нас не должно было быть такого января. Я хорошо отношусь ко всем парням, но раньше у нас не было таких моментов, когда мы стояли бы друг за друга горой. Мне тяжело говорить о том, кто в этом виноват, просто такое случается и из этого тяжело выходить.
— Сейчас коллектив сложился?
— Мне так кажется, да. Нужно просто поддерживать друг друга, когда тяжело. Быть семьей, что ли. Не закрываться. Где-то что-то сказать, а где-то, наоборот, промолчать, наступив на свое «эго» в очередной раз. Это тяжелая работа каждого, и на это может уйти не один сезон. Если нет взаимопонимания в раздевалке, его не будет и на площадке, считаю. А волейбол – это все-таки игра, шоу, и если ты с полуслова партнера не понимаешь, то волейбол будет только работой. Не могу и не хочу воспринимать волейбол как работу, даже какие-то рутинные моменты. Организация, быт, перелеты – да, это может быть тяжело. Но игра, тренировки – это же так круто, на тебя приходят смотреть люди, они хотят развлечься. Я получаю удовольствие от этого, и, если есть возможность сделать что-то красиво, я сделаю. Главное соблюдать ту тонкую грань, о которой мы говорили раньше.
Пресс-служба ВК «Динамо-ЛО»